1.
В деревне , где я родился и вырос, нас не очень любили. По мнению крестьян, что своим потом добывали себе пропитание и ещё часть своих скудных запасов и урожая отдавали в замок, мы с матерью жили не зная нужды. И действительно, каждую седьмицу из замка приезжал воз с продуктами и одноглазый возчик заносил в наше жилище корзины с продуктами и мешки с углем, которым мы топили свою печь. Раз в 30 дней моя мать надевала свое праздничное платье, их у неё было несколько, и на пару дней уезжала в, по всей видимости, замок. За мной в это время присматривала наша соседка, тетка Эльга. После этих поездок мать всегда возвращалась веселой, от неё пахло дорогим вином, с полной корзинкой подарков и сладостей. Сладости она раздавала местной детворе, а подарки наиболее бедным семьям. Но все равно нас в деревне не любили.

В свои 13 лет я был уже рослым пацаном, и может быть благодаря неплохому питанию выглядел значительно старше своих сверстников, да и крепче. Я уже знал, от своих друзей, что мы пришлые и здесь нас поселил местный лорд лет 13-14 назад. Моей матери под страхом смерти было запрещено покидать деревню, кроме тех случаев, когда она уезжала в замок. Я рос вместе с деревенскими и практически ни чем от них не отличался. Мы вместе ходили в лес по грибы и ягоды, вместе ставили силки на местную мелкую живность,- кроликов и зайцев, вместе купались в мелкой речушке. Причем купались голышом и пацаны и девчонки вместе, купался вместе с ними и я , до недавнего времени. В один из вечеров, когда мы закончили ворошить сено, отправились на речку, что бы смыть с себя труху, пот и пыль. Как обычно разделись и бросились в воду. Когда я уже стал выходить, то заметил чуть в стороне от себя выходящую из воды Тойку, она жила через три избы от нас. Заметил и остановился.

Она была чуть старше меня, но на голову ниже. А внизу её живота я заметил начавший уже образовываться темный мысок, да и на том месте, где должна быть грудь у неё появились маленькие холмики. Заметив, или почувствовав, что я её пристально разглядываю, она вдруг остановилась, покраснела, обозвала меня дураком и прикрыв руками низ живота и свою грудь бросилась к одежде, схватила её и убежала за деревья. Больше она с нами не купалась, да и я стал избегать совместных купаний, чем вызвал недоумение своих приятелей, но они объяснили все это очередной моей странностью. А странности у меня были.

Главной из них считалась, и это признавали все в деревне от мала до велика,- мое умение не промахиваться. Кидал ли я палку, камень, или стрелял из самодельного лука, я всегда попадал в цель. Для этого мне надо было просто посмотреть на неё во время броска и все. А ещё я умел читать и писать, этому меня научила мать и у нас в избе была настоящая книга с молитвами Всеблагому, написанная на пергаменте и имевшая двенадцать листов. Это тоже было странным в глазах жителей деревни. Хотя были и свои плюсы. В некоторых случаях меня приглашали, за одну, две медные монеты, или десяток яиц, что бы я по писанному вознес молитвы Всеблагому, правда это происходило не часто, - когда кто нибудь женился, или у какой - нибудь женщины приходил срок рожать.

В деревне заметили, что если я читал молитвы, то роды проходили легко и без последствий. Так что уже к 11 годам я знал все молитвы наизусть, и мог обходиться без книги, но деревенские требовали, что бы молитвы именно читались, считая, что Всеблагой их так лучше слышит. Я не спорил и открыв книгу, делав вид, что читаю, творил молитвы по памяти.

Мать, видя, что я стал интересоваться девчонками и перестал участвовать в общих купаниях, вместо длиннополой холщовой рубашки, в которой я ходил постоянно, достала из сундука холщовые же порты и рубашку покороче, которую можно было или заправлять в штаны, или носить по верху. А можно было в жаркий день просто её сбросить и не оставаться голышом.

В один из жарких летних дней нашу деревню посетил лорд. Он появился в сопровождении свиты внезапно, когда все мужики и взрослые женщины работали в поле и деревня была под присмотром старших 14 летних подростков, к которым я ещё пока не относился. Вся ребятня попряталась с испугу, даже старшие ребята спрятались, а мне стало любопытно, я впервые увидел таких красивых лошадей и настоящих воинов. А так как наша изба стояла несколько на отшибе, то я прятаться не стал, и внимательно рассматривал всадников.

От общей группы отделился один и направился в мою сторону. Ехал он не спеша, всем своим видом показывая, что его нечего бояться. Не доезжая до меня несколько шагов, он остановил коня и спросил, кто я такой, где все взрослые и почему деревня вымерла. Я ответил, что зовут меня Свен, что взрослые в полях на работе, а ребятня, что была оставлена присматривать за деревней, попряталась.

– А почему ты не спрятался, неужели не испугался? – Нет, ответил я, - от вас не исходит угроза. Вы просто хотите пить, а где колодец не знаете. - Постой малец, как ты говоришь тебя зовут? Свен? А твоя мать не леди… Тут он запнулся. Твою мать зовут не Игрен? – Игрен, и она сейчас в лесу собирает травы. А колодец вон там за пригорком и там есть кожаное ведро для воды. – Сколько тебе лет Свен? – Скоро 14. – А что ты умеешь делать? – Да все то, что и должны делать деревенские ребята, а кроме того я умею читать и писать, но нашу единственную книжку я уже выучил наизусть.

- А ну ка прочитай, что здесь написано,- и он протянул мне небольшой свиток, который достал из своей седельной сумки. Я взял его и прочитал. - Это долговая расписка, податель сего обязуется вернуть лорду Страху 12 золотых монет к исходу праздника урожая и не позднее дня белого тумана. Судя по всему, я прочитал правильно и всадник остался доволен. – А с оружием, с оружием ты умеешь обращаться? – Нет, конечно господин, у меня и ножа своего нет. Хотя деревенские говорят, что я неплохо стреляю из лука.

Всадник усмехнулся и достал свой богато украшенный лук, ловко натянул на него тетиву и протянул мне вместе со стрелой. – Это охотничий лук, он не боевой, по этому полегче и слабее. Ну ка пусти стрелу. Я взял лук, настоящий охотничий лук и хотя он был явно великоват для меня, меня охватил восторг. Такого дивного оружия я не только в руках не держал, но и никогда не видел.

- В это дерево попадешь?- и всадник указал на старый граб в два моих охвата, что находился в шагах 20 от меня. – Попаду,- ответил я, - но лучше вон в ту птицу. И я показал на черную ворону, что сидела на макушке другого граба на расстоянии 30-35 шагов от меня, к тому же прыгала по веткам. – Ну, ну, - усмехнулся всадник. Не успел он ещё стереть улыбку со своего лица, как я быстро поднял лук, с усилием его натянул и пустил стрелу. Черный комок, теряя перья полетел вниз и застрял в нижних ветка, зацепившись стрелой. Всадник тронул коня, подъехал к дереву, снял ворону с веток и внимательно осмотрел, куда я попал. А целился я в голову птицы. Я хотел, что бы она оставалась по возможности целой, что бы её могли взрослые повесить посреди поля и она своим видом отпугивала бы своих товарок.

Лук ещё был в моей руке, когда он протянул мне ещё одну стрелу. – А ну ка пусти ещё одну, вон в ту курицу видишь? – В курицу стрелять не буду, это единственная курица тетки Эльги, она меня за неё прибьет. Вы то уедите, а мне оставаться. Давайте я попробую попасть в коршуна, что охотиться за цыплятами. Надо сказать, что это была наглая птица, которая нисколько не боялась деревенских стрелков, потому, что знала, что ни одна стрела не долетит до неё. Но это были самодельные деревенские луки, а тут настоящий, охотничий.

Я отошел чуть в сторону, с усилием согнул лук и дождавшись, когда паривший в небе по кругу коршун приблизиться ко мне, выстрелил. Маленькая черточка приблизилась к птице, нырнула под неё, и коршун тоже теряя свои перья и растеряв всю свою наглость начал медленно кувыркаясь падать.

- Ай да стрелок, - воскликнул всадник. - Лук твой, дарю, возьми и стрелы и он вытащил из своего колчана с десяток стрел. Эй, Никол,- громко крикнул он. - Отсыпь пацану десяток наконечников для стрел, ты малый запасливый, у тебя наверняка есть, потом в кузнице возьмешь ещё. Подскакал немолодой всадник, который тоже наблюдал за моими выстрелами, только несколько в стороне от нас и улыбаясь бросил мне целый мешочек наконечников для стрел, их там было значительно больше десятка.

- Мой лорд, а парень то не промах, не пора ли в замок и пристроить к делу,- обратился он к всаднику. – Нет, ещё не пора, пусть ещё годик поживет на вольных хлебах, а там видно будет. Ну что, напились? Тогда поехали. А тебе парень вот ещё монета за твою стрельбу. И он бросил мне небольшую монетку, которую я тут же поймал на лету. Затем он развернул коня и не оглядываясь поскакал прочь из деревни. Свита последовала за ним.

В это день я стал местной достопримечательностью, а монета оказалась золотой. Я аккуратно проковырял в ней дырочку и прочитав молитву Всеблагому повесил на шею. Золотая монета, это целое богатство для нашей нищей деревни.
С появлением у меня настоящего лука, моя жизнь изменилась. Не смотря на мой возраст, ко мне в деревне стали относиться как к подростку, а после того, как я стал снабжать деревню свежим мясом оленей и косуль, то почти как к взрослому. Даже Тойка стала поглядывать на меня с интересом, и мне это льстило.

Я стал охотником. Для человека, который мог «читать» лес,- он становился другом, братом, надежным укрытием, а также кормильцем и поильцем. Я же постигал все эти премудрости сам. Далеко от деревни, по причине своего малолетства, я не отходил и понятия не имел, что лес то же может кому то принадлежать, так же как и вся живность в нем. Это мне объяснил староста деревни. Он же меня предупредил, что не каждый встречный в лесу может быть хорошим человеком и что разбойников то же хватает.

Мы условились, что если я добуду кого то крупного, подразумевалось оленя, которого не смогу дотащить до деревни, то мне мясо надо было спрятать, следы охоты скрыть, а останки закопать в землю, или сбросить в овраг, а самому возвращаться в деревню за подмогой. Дядька Иов несколько раз сам ходил со мной, что бы все это показать наглядно. Было ясно, что и он когда то охотился и знал в этом толк. Так, в свои неполные 14 лет, я стал главным поставщиком свежего мяса для деревни. Мне выделили настоящий охотничий нож, что бы я мог разделывать туши и при необходимости выкопать небольшую яму. Он приятной тяжестью весел у меня на поясе, который мне достала из заветного сундука мать. И хоть пояс был мне великоват, он являлся предметом моей гордости и зависти моих друзей. Сделанный из выделанной кожи, он имел медные бляхи по всей длине. И ещё, его надо было не завязывать, а просунуть бляху в специальное отверстие, которое тоже было окантовано медью, и он держался сам. Бляхи я не чистил, после того, как убедился, что их блеск отпугивает живность. Но даже позеленевшие и потускневшие, они придавали моему поясу праздничный и необычный вид.

Шло время. На охоту я ходил почти каждый день, т.к. деревня жила впроголодь. Старые запасы съели, а новый урожай ещё не созрел, так что мое мясо было как нельзя кстати. Основную мою добычу составляли зайцы и кролики. Говорят, что кроликов много лет назад завез дед нынешнего лорда и сначала их разводили в замке, но потом по какой то причине они попали в лес и их развелось так много, что трех, четырех здоровых кролей можно было подстрелить не отходя от деревни, тем более, что они очень часто портили урожай. А охота с луком оказалась значительно добычливее, чем силки.

Иногда мне удавалось подстрелить косулю и уж совсем редко оленя, и не потому, что их было мало в нашем лесу, а потому, что они были очень пугливые, и к ним было трудно приблизиться на расстояние полета стрелы. Тогда я возвращался в деревню и дядька Иов выделял мне пару, тройку мужиков, которые перетаскивали мясо и прятали следы охоты.

По вечерам, возвращаясь с охоты, я с трудом передвигал ноги. Вот и в этот вечер, уставший и обвешанный кролями, как священное дерево всеблагого подарками, я неторопливо брел к деревне избегая натоптанных троп. Вот и мое дерево. Возле него я всегда отдыхал и пил родниковую воду. В этот раз возле дерева кто то стоял.
– Тойка, ты что здесь делаешь? Я сбросил кролей с плеча, и они мягкой грудой упали к ногам. – Жду тебя. Это было неожиданно и вместе с тем приятно. Меня кто то ждал. Нет, конечно меня ждала вся деревня с добычей. Но это ждали добычу, а Тойка ждала меня. – Что то случилось? Она приблизилась ко мне почти в плотную. – Случилось, Свен, мы голодаем. У нас большая семья и того мяса, что нам выделяет староста, нам не хватает, что бы накормить даже моих братьев и сестер.

– Но ведь староста все делит по справедливости. Сейчас голодают все. – Мать болеет и не может ходить вместе со всеми собирать травы и коренья, отец пропадает на поле, того, что собираю я, нам не хватает. Мы голодаем, Свен,- и она ещё ближе придвинулась ко мне. Дай мне одного кролика, об этом никто не узнает. Я отрицательно помотал головой. В её глазах заблестели слезы. Она шмыгнула носом, а потом сделала то, что я от неё ни как не ожидал. Она рывком и как то суетливо сняла с себя платье, оставшись передо мной голышом, взяла мою руку и приложила к своей груди. Кровь вдарила мне в голову, ещё какое то мгновение я пытался сдерживаться, а потом не смог. Грудь у неё только только наливалась, но уже была упругой. Она помогла мне скинуть мою одежду и мы опустились на землю. Дальше я все помню как в тумане. Её горячие губы, руки, мои слова и поцелуи, её протяжный полустон полувскрик и неистовство, что охватило меня, а потом чувство блаженства и неги. Сколько прошло времени я не знаю, но наступила ночь.

Мы оделись, я выбрал самого большого крола и протянул ей. – Ты не думай, Свен, ты давно мне нравился,- и она опять прильнула ко мне. Мы ведь ещё встретимся, ведь правда встретимся? Я не хотел говорить и кивнул головой. И здесь ждали не меня, а мою добычу…

Я подождал, пока Тойка скроется за кустами и пошел домой другой дорогой. Я как то сразу повзрослел. Я стал взрослым. Дома меня ждала обеспокоенная мать. Я объяснил ей, что осматривал новые места и немного заплутал, по этому задержался. Она не стала меня расспрашивать, а схватила мою добычу и понесла старосте. Я устало вытянул ноги и не раздеваясь прилег на свой топчан. Заснул я мгновенно. Утром мать мне сказала, что приходил староста, но увидев, что я сплю, будить не стал. Он просил, что бы я постарался. В деревне голод, какого уже давно не было. Если с охотой станет совсем плохо, то придется забивать домашнюю скотину, что бы хоть как то прокормиться.

Утром я пошел к старосте и попросил его, что бы сено косили возле дальней опушки. Там больше дичи и мне не надо будет далеко ходить за подмогой, если удастся подстрелить оленя. Он согласился. На обратном пути я встретил Тойку, она опустила глаза и не посмотрела на меня. Мне стало обидно, но я не показал виду и пошел домой, что бы взять лук и стрелы. В этот день охота была удачной. Я подстрелил двух оленей, что сцепились рогами на поляне. Я сбегал за мужиками, что начали косить траву на опушке и оставил обе туши на их попечение, а сам пошел дальше. Я уже не хотел охотиться и просто изучал новые места.

Вечером мне опять повезло, подстрелив несколько кроликов, я возвращался знакомой тропинкой к своему дереву. И хотя на сегодня деревня была полностью обеспечена мясом и на завтра тоже, кролей я подстрелил для Тойки и надеялся, что она придет. Она ждала меня.

- Дурачок, не надо пялится на меня когда идешь по деревне, а то могут догадаться,- жарко шептала она мне в ухо. Её платье было задрано почти до подбородка, а угловатое тело подростка призывно белело на фоне свежескошенной травы, что она приготовила в корнях дерева. Я вошел в неё и она опять застонала, как вчера. Когда силы оставили меня и я откатился в сторону, она встала, поправила платье, и просто сказала: - Я возьму сегодня двух кролей? Я кивнул. Мне не хотелось не только говорить, но даже шевелиться. – Ты полежи, отдохни. Нам нельзя возвращаться вместе. Хотя почему нельзя,- я не понял. Я уже подумывал переговорить с матерью, что бы Тойка перешла жить к нам. Ну и что, что мне только 13 лет, я уже добытчик и в состоянии прокормить свою семью. Об этом я ей и сказал. Она засмеялась:- Не торопись, разве нам так плохо? Настанет время, я сама все расскажу твоей матери и мы поженимся, а пока пусть будет так, ладно? Да и на кого я брошу своих братьев и сестер? После чего она опять легла рядом со мной и мы повторили все с самого начала. Потом она убежала, а я ещё долго лежал и смотрел в небо. Первые звезды засверкали на небосводе.

Забрав оставшихся кроликов, я не спеша пошел домой. У нашей избы меня ждала встревоженная мать. Оказывается в деревню днем прискакал гонец и предупредил, что в округе появились разбойники и что лорд Страх их частично перебил, но нескольким удалось скрыться в лесу и они могут нагрянуть в деревню. Староста запретил детям и женщинам ходить в лес, а мужики все вооружились топорами и будут работать группами по 3-5 человек. Я ответил, что ничего тревожного в лесу не заметил и что за дальней опушкой много хороших мест для охоты и что было бы неплохо заготовить мяса впрок. Потом, поев горячей похлебки, я улегся на свой топчан и стал думать, как здорово мы заживем, когда Тойка перейдёт к нам жить, и незаметно уснул.

Утром я встал позже обычного, спешить было некуда. Мясом деревня была обеспечена и я позволил себе немного полентяйничать. Ближе к полудню я собрался пойти пострелять кроликов на поросшие вереском холмы, что тянулись за рощей в сторону большой реки. Там я ещё ни разу не был. По дороге встретил Варна, своего ровесника, который проводил меня завистливым взглядом. В отличии от него на меня запрет не покидать деревню не действовал.

– Свен, подожди,- окликнул он меня. Я остановился. Подойдя ко мне поближе и опасливо оглянувшись по сторонам, он зашептал. – Представляешь, Тойка за медную монетку позволяет делать с ней все, что захочешь, ну ты понимаешь, о чем я. И хотя она просила об этом никому не рассказывать, думаю, что если и ты ей дашь монетку, то и с тобой она пойдет в стога сена, что за околицей. Вчера когда стемнело, мы ходили туда. Он ещё что то сбивчиво и захлебываясь от важности рассказывал мне, а я стоял с застывшим лицом и как истукан только кивал головой. Наконец он замолчал. – Свен, что с тобой, на тебе лица нет. Да не волнуйся ты,- он по своему понял мое молчание,- я думаю Тойка согласиться и с тобой заняться этим. Единственное, что может потребовать не одну, а две монетки. Я снова кивнул головой, еле сдерживаясь, что бы не ударить его. Злость, обида и ещё какие то непонятные чувства душили меня. Я повернулся и пошел в сторону холмов. Что подумает про мое странное поведение Варн, я не знал и знать не хотел.

За холмами я бросился на землю и расплакался. Плакал я долго и навзрыд, а потом заснул. Проснулся я уже в сумерках. Ни о какой охоте не могло быть и речи, и я пустым возвращался назад. Подходя к деревне я заметил странное оживление. Народ толпился у дома старосты. Я почти бегом приблизился к группе односельчан и остановился как вкопанный. На земле лежали Тойка и Варн. Их тела были накрыты холстиной, через которую проступала кровь. Подошедшая мать обняла меня за плечи и рассказала, что их захватили злые люди, когда они были за околицей и прежде чем убить, здорово поиздевались над ними. Особенно досталось Тойке. Варна просто убили ударом по голове, а Тойку покромсали на кусочки и распороли живот. Нашли их мужики, когда возвращались с покоса. Тойка все ещё была жива и все повторяла- Не надо, не надо. Дальше я слушать не стал и повернувшись пошел домой. Там я достал заветный мешочек с наконечниками стрел и выбрал те, что считал боевыми и бронебойными. Взял несколько приготовленных заготовок для стрел и быстро их снарядил. После чего вышел и направился к околице, а затем и к стогам сена, где нашли Тойку и Варна.

Это место я увидел сразу. Все в крови, и хотя следы были основательно затоптаны, я без труда обнаружил сапоги незнакомцев. В деревне сапоги никто не носил, даже староста. Я сначала пошел по следам, а когда они вывели меня на тропинку, побежал, изредка останавливаясь и проверяя, не свернули ли следы куда либо в сторону. Так я шел до самой темноты. Когда следов стало не видно, я взобрался на самое большое дерево и внимательно стал всматриваться в даль. Вскоре мое терпение было вознаграждено. Я увидел вдалеке искры от костра. Это место я немного знал. На заболоченном лугу, через который вела тропинка был сухой бугор с вывороченным деревом, вот по моему там и жгли костер. Спустившись с дерева и не мешкая я побежал к этому месту.

Злоба душила меня. Шагов за сто, сто пятьдесят я остановился, сошел с тропинки и очень аккуратно ступая, пошел в обход бугорка, в стороне от тропинки. Небо было затянуто облаками и луна лишь изредка освещала луг. Мне это было на руку и хотя мне не приходилось охотиться ночью, я знал что надо делать. Обойдя холм с другой стороны, я увидел багровые угли кострища и две фигуры, что лежали возле костра. Третьего не было. А ведь следов было от трех пар сапог. Я затаился. Сколько мне пришлось ждать я не знаю, наверное долго. Но вот в свете углей появился третий. Сомнений не было, это разбойники. На третьем было накинуто распоротое Тойкино платье. Я дрожащими руками натянул тетиву лука, и приготовил четыре стрелы, воткнув три перед собой.

Тот разбойник, что был на страже стал будить другого, пиная его ногами и бормоча ругательства. Когда тот, которого будили встал, что бы уступить свое место стражнику, я выстрелил в охранника и попал ему в глаз. Стрела пробила его череп насквозь и он рухнул на костер, подняв тучу искр. Тот который только проснулся, ничего не понял и это стоило ему жизни. Вторая стрела пробила ему шею, от туда брызнул фонтан крови и он тоже упал. Третий разбойник поднял голову, что бы посмотреть, что произошло и моя стрела пригвоздила её к земле. Он задергал ногами и затих. Пока я стрелял, было все в порядке, а теперь на меня напала дрожь. Меня трясло. Нет, вид крови и агония меня не пугали, на охоте я навидался всякого, да и этих я не считал людьми. Звери, они всегда звери, в какую бы личину не рядились. Прошло немало времени, прежде чем я успокоился.

К убитым мною я не пошел и стал ждать рассвета. Светало рано. Когда солнце поднялось достаточно высоко, что бы разогнать ночные тени, наложив стрелу на лук, я осторожно обойдя бугор с другой стороны, приблизился к лежащим разбойникам. Они были мертвы. Я даже не стал выдергивать из них стрелы. Мне было противно. Отстегнув их пояса и обыскав карманы, я поспешил назад в деревню. Два меча, кинжал, топор на длинной рукоятке, два ножа, несколько серебряных и медных монет и тяжелый увесистый мешочек, в который я не заглядывал.

В деревне я сразу же прошел к своей избе. Мать наверное не ложилась, так как встретила меня на пороге. Ничего не говоря я бросил к её ногам свои трофеи. Прибежал староста. – Тойка и Варн отомщены. Трупы лежат на лугу, на холме у поваленного дерева. Пошли кого нибудь, пусть закопают и вытащат мои стрелы. Не дожидаясь ответа я зашел в избу и без сил рухнул на топчан. Сегодня я впервые стрелял в людей и убил их. Угрызений совести я не испытывал. Перед моими глазами мелькала то обнаженная Тойка, то кровавая холстина, которой она была накрыта. Я провалился в липкий сон.

Спал я не долго. Меня разбудили злые голоса возле нашей избы. Взяв лук и наложив стрелу я вышел. Возле поясов и оружия, что сиротливо валялось там, где я его бросил, на корточках сидел тот самый воин, что давал мне мешочек со стрелами. Кажется его звали Никол. Увидев меня, он пружинисто встал и показал пустые руки. - Думаю, парень, ты засиделся в деревне, пора лорду брать тебя в замок, а то ты всех разбойников в округе перебьешь и нам ничего не останется. Он улыбнулся. – Вот этот меч и нож возьмешь себе, они лучшие и они твои, а остальное, не обессудь, я заберу в замок. Таков порядок. Готовься, через несколько дней за тобой пришлют.

Подошел староста и поклонился мне. Я воспринял это как должное. – Что с сапогами и одежкой делать то, одежка справная. А стрелы, вот они. - Распредели сам, и ещё, - я достал все монеты, что нашел у разбойников и отдал их старосте. Похороните Тойку и Варна вместе и во имя всеблагого устройте хорошие поминки. Потом открыл тот тяжелый мешочек и достал от туда три золотых монеты, там ещё оставалось около десятка. – Это каждой семье и одна на всю деревню, это позволит вам продержаться до нового урожая, потом подумав немного, достал ещё одну и добавил к тем трем. – Я на днях уеду в замок, так что мяса после моего отъезда не будет. Староста кивнул головой, забрал все монеты: - Не беспокойся Свен, все сделаем как надо, и дети и всеблагой будут довольны.

Вот так всего одним шагом я перешагнул из детства во взрослую жизнь.


Отредактировано Щучий Папа (04/01/12 05:31 AM)