Отправлено: Санго по-удэхе
Сын. Отец. Тайга - 08/08/18 09:43 AM
Приветствую всех!
Это мой первый отчёт, даже не отчёт, а Очерк, воспоминания из жизни.
Приближается осень и видать появляется хандра, хандра о реках, нахождения в осеннем лесу. Не знаю для чего всё это пишу,
да наверно просто для себя, чтобы окончательно не забыть это небольшое путешествие. За ошибки не ругайте, был троешником в школе.
Выдалось времени немного на работе вот и сваял, перебирая в памяти оставшееся от этого похода. Конечно постараюсь окончить этот очерк.
Фотографий не будет. Они утерянны, так как снимались на плёночный фотик.
Сын. Отец. Тайга
«Где наш отец?» — выспрашивал упрямо
Сын-Червячок у Мамы-Червяка.
«Он на рыбалке!» — отвечала Мама,
Как полуправда к истине близка!
Сергей Михалков.
...Это было не так давно хотя в памяти образы, картины почти затёрты. Пропало это всё с уходом Его "по тропам таёжных духов".
Остались только лишь чувства: грустные ли? добрые ли? — их не забыть, только они тянутся со мной всю жизнь.
Я родом из тех мест, где до тайги рукой подать, но все же не было возможности часто находиться в ней. Лишь редкие случаи.
Это были походы за кедровой шишкой с пацанами, но и этого хватало вдоволь насладиться осенней тайгой и впитать любовь к родному краю, а именно к природе евонного.
Вообразите эту до боли знакомую картину: Раннее утро. Осень. Октябрь. После проливного дождя, когда хрустальные капли на ярких оранжевых, желтых, красных листьях
начинают поблёскивать при свете восходящего солнца, черные стволы деревьев дают такой контраст, что воздух становиться настолько прозрачным, будто его нет совсем.
А эти сопки? Сопки наполненные золотом, кровью и каплями тёмной зелени от крон кедрачей. А туман? Туман, который расползается по распадку, приглашая в свой таинственный мир.
И запах хвои, сырых листьев повсюду...
А потом судьба как-то закрутилась, понеслась километрами, меняя станции и названия сёл и городов, но всё же не так далеко от своей малой Родины.
Любовь к тайге оставалось лишь подпитывать перечитывая повести охотников, названия и их авторов тоже уже и не вспомнишь, лишь только одна хорошо припоминается
— "Золотая Ригма" Всеволода Сысоева, да и иллюстрации к ней от художников Павлишина и Быстрыкина восполняли пустоты в моем, тогда уже молодом окаменевшем сердце из-за невосполнимых потерь.
Город Ха. Лето. Выгоняют меня из государственного дома на каникулы к своей бабушке-старушке, поднабраться сил летом, перед следующим учебным годом.
Так получилось, что путь к бабушке пролегал именно через тот город где я и родился. Ностальгия потянула прогуляться по тем улицам и дворам, где я рос.
Захотелось посмотреть на тот дом, где жила, когда-то наша семья. Время позволяло, и я неспешно поплёлся по натоптанным тропам маленького городка.
Тропка-то и завела к старому отцовскому другу. Отцовский друг и рассказал, что батька-то мой сейчас в тайге находится, на пасеке. Решили они мужиками пчёл выводить, учиться этому делу.
Взяли землю в аренду, нашли пути-дорожки, подъезды к месту, купили пчёл, перевезли, поставили ульи и увлеклись этим делом.
— Не хочешь ли ты к батьку смотаться? Эдак на месяцок? Как раз планируем навестить его.
— Спрашиваешь ещё!!!!! Ты лучше скажи, когда быть собранным, и что нужно брать с собой. (На тот момент, с отцом я не виделся лет 8-9).
Обсудив детали, сроки выезда и попрощавшись, я помчался на автобус, который доставит меня до моей бабули. Всю остальную дорогу я был охвачен мыслями о предстоящей поездке и встрече с отцом,
пытался всё это представить, но не мог, ибо мой жизненный опыт был настолько скуден и мал.
Не могу описать картину старта, так как подзабыто уже. Помню, что вроде упаковались мы в бортовой УАЗик и помчались по федеральной трассе.
Я молчал, вокруг проскакивали знакомые с детства пейзажи. Голова была абсолютно пуста, прям совсем не хотелось ни о чём думать, я только созерцал, отключившись от происходящего вокруг,
лишь изредка приходив себя от заданного мне вопроса. Покачивал головой в ответ и говорил: «угу», «да, конечно», «ага». А тем временем УАЗик свернул с «федералки»
и попылил по грунтовой дороге на восток, раскачиваясь то бортами, то в такт моим киваниям. Мужики поняли, что я особо-то и разговаривать не хочу и перестали осыпать меня вопросами.
Переключились друг на друга и завели разговор между собой.
Постепенно менялся пейзаж, менялась и дорога: от полей к сопкам, от грунтовки к «хорошей» такой лесовозной дороге с её колеями, что можно было отпустить руль и вздремнуть минуток на пять.
Шумел мотор, тени пересекали дорогу, оводы-камикадзе разбивались об лобовое стекло, время как будто застыло. Потихоньку и мужички перестали вести глобальные разговоры о крае, природе, пасеке,
пчёлах, о прошлых жизненных событиях. А вот я заметно ожил из-за окончательно поменявшегося пейзажа. Редкие могучие кедры приветствовали.
Сначала начали говорить они шёпотом и с каждым новым километром их становилось больше — собирались старики в небольшие группы, посматривали с высока, слегка покачивая головой-кроной под ветром.
А потом в зеркалах заднего вида махали руками-ветвями.
— Нам недолго осталось ехать, дальше база золотарей… а там и пешком пойдём с рюкзаками!- сказал В.
Небольшая остановка перед мостиком горной речки Кулхэ. Это была моя первая в жизни встреча с горной, таёжной речкой. Я даже не знал какая рыба там ловится, наверно чебак.
Я ведь в детстве любил с удочкой побегать по берегу. Мог спозаранку встать со словами: «Мам, Пап, я на речку!» и убежать, слышав отцовские слова: «Утонешь, домой не приходи!»
И ведь и вправду никогда страшного не возникало со мной, с ребёнком-первоклашкой. Бегал по речке до заката. Гальян, пескарь, чебак, востробрюшка, а иногда и тригуб, синявка (лапташка мы её ещё назвали)
охотно цеплялись на снасти, которые готовил мне батя, а они были и нехитрые: крючок, грузило из свинца аккумулятора, перевыплавленного на костре, поплавок из пробки для вина, лески, что можно сома кг так на 40 тянуть и не боятся, что лопнет.
Ну и удилище с вехним тестом до 300 гр. – ветка Ивы.
Отдохнув у речки, двинулись мы дальше в путь огибая сопки, поднимаясь , то спускаясь и вновь поднимаясь в сопки. Так и добрались до базы золотарей. Пейзаж окончательно поменялся и стал таким, как на картинах вышеупомянутых художников.
Встретила нас свора собак, звонко окатывая свои приветствия по распадку, где велась добыча золота. Но сейчас был выходной, техника стояла и никого не было видно. На весь этот шум, вышел местный. Поприветствовали друг друга и вошли в избу.
Разговор быт коротким. Перекусили, узнали о состоянии дальнейшей дороги. Дождей давно не было и можно было достаточно спокойно проехать километров 18, ну а нам дальше и не надо было.
По рассказам мужиков, после этих 18 километров, как раз начинается наша тропа: сначала через сопки, ключи, а потом и марь, самое тяжёлое, что будет в нашем пути. Итог пешего пути 16 км. И мы снова дали старт.
Дальнейшая дорога взбодрила, колии стали шире и глубже, по обочинам раскиданы пиленные кедрачи, листвяк, ясень. То и дело часто встречались кармашки из наваленных и оставленных кем-то уничтоженных деревьев.
Так незаметно и быстро мы подкатили к тропе на развилке. Перекур, распределение груза, перекур, небольшие вводные по пешему походу. Проводник В. сбегал в лесок, вынес тряпочный сверток, по очертаниям напоминающий ружье.
Попрощавшись с нашем водителем, водрузив на себя тяжёлые рюкзаки, мы потопали строем. Было нас четверо. Имена их никому неинтересны, да и к тому же я их и не вспомню. Помню только одного-друга отца, назовём его «Худой».
Тайга полностью закрыла нас от внешнего мира, сознание в такие моменты часто меняет свое состояние и быстро отключает всё городское прожитое. Ты становишься чистым листом, впитывающим чернила автора,
который своими рассказами о охоте, рыбалке, походах по тайге, передает тебе опыт. На первом ключе раздавался свист рябчиков. Поднята рука проводника «Худого», мы остановились, замолчали.
Из тряпочного свертка, обнажился СКС. «Худой» поднял его, подтянул приклад к плечу, прицелился, немного отвернул голову, закрыл глаза и стрельнул…. Пауза… Я уж хотел хихикнуть, но не имел такого права, так как был ещё ребёнком.
А вот мужики посмеялись над промахом. Ну да ладно, промахи они такие, и мы двинулись дальше. Метр за метром, скапливает километр. И вот мы ведём спуск с гряды сопок отходящих от горы Хейсан, тропа стала чуть полегче и опять
— «Худой» поднял руку, как оказалось мы спугнули тигру с котятами, небольшой лежак их, примятая трава, отпечатки кискиных лап и свежие экскременты котят. Всё говорило о том, что они отошли только лишь почуяв или услыхав нас.
Вот оно настоящее приключение для меня, теперь уже городского юноши. Этот момент в походе, опять заставил окунуться в повести охотников о встречах с тиграми, медведями.
Сознание начало дорисовывать образы хищников и вписывать их в окружающие пейзажи. То старый корчь окажется медведем, то поваленная берёза и прикрытая зарослями напомнит тигра. Престроение нашей группы как-то поменялось и я шёл уже вторым, хотя плёлся последним. Оказалось, что наш спутник натёр ногу кирзой и соответственно необходимо снизить скорость нашей прогулки. Впереди нас ждал небольшой привал на ключе, далее надо было пересеч ещё один ключ, а там и марь начиналась…
И вот мы на первом ключе. Перекур. «Худой» сходил в кущи и вынес коротенькую удочку из палки, лески и крючка с намотанными красными нитками. Отдает её мне и говорит, мол видишь чуть ниже ямка с корягой? Подкрадись к ней и тихонько из-за кустов кинь «мушку» на воду возле коряги. Я так и сделал. Высунув руку и кущей, кинул «мушку» на воду. Её понесло течением прямо над ветками, лежащей под водой коряги. Какая-то рыба шустро выскочила из коряги и дернула «мушку». От увиденного я даже растерялся и не успел подсечь. По крови полился рыбацкий азарт, и я вновь повторил бросок. Ситуация повторилась, и здесь я был уже во всеоружии. Подсёк. Рыбёха задергалась на крючке, переливаясь на солнце и отдавая фиолетовым, голубым, оранжевым, розовым оттенком. Красивая. Отцепив от крючка и взяв эту рыбу в руку, я был удивлён её силе.
— Худой!- крикнул я.
— Чё поймал? Тащи сюда. – ответил он.
— А чё за рыба?- спросил я
Это был хариус. Надо же, никогда не видел такой рыбы, да и название впервой на слуху. И название красиво! И рыба Красива! Азарт полностью охватил меня и я готов был остаться тут ещё, но путь тянул нас.
Километр за километром, тайга стала, как бы расступаться, впустив больше света, да и тропа будто стала натоптаннее, и вот она марь, именно такая, как на картинках: вдали виднелась синяя гора Хейсан, а от неё чередом и постепенно меняя высоты, тянулись хребтом безымянные сопки. Кусты голубики были повсюду. Синий цвет удачно вливался в зелень травы и чуть покрасневших листьев кустарников, на которых ягода и росла. Голубика среди «чуть подуставших» кривых берёз. Голубика среди таких же листвяков. Теперь уже был зимник, а не тропа, который тянулся на ту сторону мари, где стояли уже ровные берёзы, елки, редкие кедры. Солнечное голубое небо с большими облаками и эта красота придавали бодрости.
Я знал, что осталось идти совсем немного, всего лишь два с половиной киллометра. «Именно на той стороне мари и стоит пасека, а там и батя. По-любому что-нибудь да делает, наверно пчёлами занимается и даже не представляет, что его сейчас ожидает, возможно долгожданная встреча» -подумал я и как-то быстро зашагал, забыв о мужиках, что остались позади. И вправду эти последние 2,5 км были самыми тяжелыми. Несмотря на то, что стояла сухая погода — марь напиталась водой ещё с весны. То и дело я проваливался по пояс сначала одной ногой, затем и второй, тяжело вытаскивая первую. Иногда ловишь островок, где ступаешь, как на водяной подушке. Раскачиваясь, вроде идешь потихоньку, а потом снова островок заканчивается. И опять начинаешь проваливаться…
Это мой первый отчёт, даже не отчёт, а Очерк, воспоминания из жизни.
Приближается осень и видать появляется хандра, хандра о реках, нахождения в осеннем лесу. Не знаю для чего всё это пишу,
да наверно просто для себя, чтобы окончательно не забыть это небольшое путешествие. За ошибки не ругайте, был троешником в школе.
Выдалось времени немного на работе вот и сваял, перебирая в памяти оставшееся от этого похода. Конечно постараюсь окончить этот очерк.
Фотографий не будет. Они утерянны, так как снимались на плёночный фотик.
Сын. Отец. Тайга
«Где наш отец?» — выспрашивал упрямо
Сын-Червячок у Мамы-Червяка.
«Он на рыбалке!» — отвечала Мама,
Как полуправда к истине близка!
Сергей Михалков.
...Это было не так давно хотя в памяти образы, картины почти затёрты. Пропало это всё с уходом Его "по тропам таёжных духов".
Остались только лишь чувства: грустные ли? добрые ли? — их не забыть, только они тянутся со мной всю жизнь.
Я родом из тех мест, где до тайги рукой подать, но все же не было возможности часто находиться в ней. Лишь редкие случаи.
Это были походы за кедровой шишкой с пацанами, но и этого хватало вдоволь насладиться осенней тайгой и впитать любовь к родному краю, а именно к природе евонного.
Вообразите эту до боли знакомую картину: Раннее утро. Осень. Октябрь. После проливного дождя, когда хрустальные капли на ярких оранжевых, желтых, красных листьях
начинают поблёскивать при свете восходящего солнца, черные стволы деревьев дают такой контраст, что воздух становиться настолько прозрачным, будто его нет совсем.
А эти сопки? Сопки наполненные золотом, кровью и каплями тёмной зелени от крон кедрачей. А туман? Туман, который расползается по распадку, приглашая в свой таинственный мир.
И запах хвои, сырых листьев повсюду...
А потом судьба как-то закрутилась, понеслась километрами, меняя станции и названия сёл и городов, но всё же не так далеко от своей малой Родины.
Любовь к тайге оставалось лишь подпитывать перечитывая повести охотников, названия и их авторов тоже уже и не вспомнишь, лишь только одна хорошо припоминается
— "Золотая Ригма" Всеволода Сысоева, да и иллюстрации к ней от художников Павлишина и Быстрыкина восполняли пустоты в моем, тогда уже молодом окаменевшем сердце из-за невосполнимых потерь.
Город Ха. Лето. Выгоняют меня из государственного дома на каникулы к своей бабушке-старушке, поднабраться сил летом, перед следующим учебным годом.
Так получилось, что путь к бабушке пролегал именно через тот город где я и родился. Ностальгия потянула прогуляться по тем улицам и дворам, где я рос.
Захотелось посмотреть на тот дом, где жила, когда-то наша семья. Время позволяло, и я неспешно поплёлся по натоптанным тропам маленького городка.
Тропка-то и завела к старому отцовскому другу. Отцовский друг и рассказал, что батька-то мой сейчас в тайге находится, на пасеке. Решили они мужиками пчёл выводить, учиться этому делу.
Взяли землю в аренду, нашли пути-дорожки, подъезды к месту, купили пчёл, перевезли, поставили ульи и увлеклись этим делом.
— Не хочешь ли ты к батьку смотаться? Эдак на месяцок? Как раз планируем навестить его.
— Спрашиваешь ещё!!!!! Ты лучше скажи, когда быть собранным, и что нужно брать с собой. (На тот момент, с отцом я не виделся лет 8-9).
Обсудив детали, сроки выезда и попрощавшись, я помчался на автобус, который доставит меня до моей бабули. Всю остальную дорогу я был охвачен мыслями о предстоящей поездке и встрече с отцом,
пытался всё это представить, но не мог, ибо мой жизненный опыт был настолько скуден и мал.
Не могу описать картину старта, так как подзабыто уже. Помню, что вроде упаковались мы в бортовой УАЗик и помчались по федеральной трассе.
Я молчал, вокруг проскакивали знакомые с детства пейзажи. Голова была абсолютно пуста, прям совсем не хотелось ни о чём думать, я только созерцал, отключившись от происходящего вокруг,
лишь изредка приходив себя от заданного мне вопроса. Покачивал головой в ответ и говорил: «угу», «да, конечно», «ага». А тем временем УАЗик свернул с «федералки»
и попылил по грунтовой дороге на восток, раскачиваясь то бортами, то в такт моим киваниям. Мужики поняли, что я особо-то и разговаривать не хочу и перестали осыпать меня вопросами.
Переключились друг на друга и завели разговор между собой.
Постепенно менялся пейзаж, менялась и дорога: от полей к сопкам, от грунтовки к «хорошей» такой лесовозной дороге с её колеями, что можно было отпустить руль и вздремнуть минуток на пять.
Шумел мотор, тени пересекали дорогу, оводы-камикадзе разбивались об лобовое стекло, время как будто застыло. Потихоньку и мужички перестали вести глобальные разговоры о крае, природе, пасеке,
пчёлах, о прошлых жизненных событиях. А вот я заметно ожил из-за окончательно поменявшегося пейзажа. Редкие могучие кедры приветствовали.
Сначала начали говорить они шёпотом и с каждым новым километром их становилось больше — собирались старики в небольшие группы, посматривали с высока, слегка покачивая головой-кроной под ветром.
А потом в зеркалах заднего вида махали руками-ветвями.
— Нам недолго осталось ехать, дальше база золотарей… а там и пешком пойдём с рюкзаками!- сказал В.
Небольшая остановка перед мостиком горной речки Кулхэ. Это была моя первая в жизни встреча с горной, таёжной речкой. Я даже не знал какая рыба там ловится, наверно чебак.
Я ведь в детстве любил с удочкой побегать по берегу. Мог спозаранку встать со словами: «Мам, Пап, я на речку!» и убежать, слышав отцовские слова: «Утонешь, домой не приходи!»
И ведь и вправду никогда страшного не возникало со мной, с ребёнком-первоклашкой. Бегал по речке до заката. Гальян, пескарь, чебак, востробрюшка, а иногда и тригуб, синявка (лапташка мы её ещё назвали)
охотно цеплялись на снасти, которые готовил мне батя, а они были и нехитрые: крючок, грузило из свинца аккумулятора, перевыплавленного на костре, поплавок из пробки для вина, лески, что можно сома кг так на 40 тянуть и не боятся, что лопнет.
Ну и удилище с вехним тестом до 300 гр. – ветка Ивы.
Отдохнув у речки, двинулись мы дальше в путь огибая сопки, поднимаясь , то спускаясь и вновь поднимаясь в сопки. Так и добрались до базы золотарей. Пейзаж окончательно поменялся и стал таким, как на картинах вышеупомянутых художников.
Встретила нас свора собак, звонко окатывая свои приветствия по распадку, где велась добыча золота. Но сейчас был выходной, техника стояла и никого не было видно. На весь этот шум, вышел местный. Поприветствовали друг друга и вошли в избу.
Разговор быт коротким. Перекусили, узнали о состоянии дальнейшей дороги. Дождей давно не было и можно было достаточно спокойно проехать километров 18, ну а нам дальше и не надо было.
По рассказам мужиков, после этих 18 километров, как раз начинается наша тропа: сначала через сопки, ключи, а потом и марь, самое тяжёлое, что будет в нашем пути. Итог пешего пути 16 км. И мы снова дали старт.
Дальнейшая дорога взбодрила, колии стали шире и глубже, по обочинам раскиданы пиленные кедрачи, листвяк, ясень. То и дело часто встречались кармашки из наваленных и оставленных кем-то уничтоженных деревьев.
Так незаметно и быстро мы подкатили к тропе на развилке. Перекур, распределение груза, перекур, небольшие вводные по пешему походу. Проводник В. сбегал в лесок, вынес тряпочный сверток, по очертаниям напоминающий ружье.
Попрощавшись с нашем водителем, водрузив на себя тяжёлые рюкзаки, мы потопали строем. Было нас четверо. Имена их никому неинтересны, да и к тому же я их и не вспомню. Помню только одного-друга отца, назовём его «Худой».
Тайга полностью закрыла нас от внешнего мира, сознание в такие моменты часто меняет свое состояние и быстро отключает всё городское прожитое. Ты становишься чистым листом, впитывающим чернила автора,
который своими рассказами о охоте, рыбалке, походах по тайге, передает тебе опыт. На первом ключе раздавался свист рябчиков. Поднята рука проводника «Худого», мы остановились, замолчали.
Из тряпочного свертка, обнажился СКС. «Худой» поднял его, подтянул приклад к плечу, прицелился, немного отвернул голову, закрыл глаза и стрельнул…. Пауза… Я уж хотел хихикнуть, но не имел такого права, так как был ещё ребёнком.
А вот мужики посмеялись над промахом. Ну да ладно, промахи они такие, и мы двинулись дальше. Метр за метром, скапливает километр. И вот мы ведём спуск с гряды сопок отходящих от горы Хейсан, тропа стала чуть полегче и опять
— «Худой» поднял руку, как оказалось мы спугнули тигру с котятами, небольшой лежак их, примятая трава, отпечатки кискиных лап и свежие экскременты котят. Всё говорило о том, что они отошли только лишь почуяв или услыхав нас.
Вот оно настоящее приключение для меня, теперь уже городского юноши. Этот момент в походе, опять заставил окунуться в повести охотников о встречах с тиграми, медведями.
Сознание начало дорисовывать образы хищников и вписывать их в окружающие пейзажи. То старый корчь окажется медведем, то поваленная берёза и прикрытая зарослями напомнит тигра. Престроение нашей группы как-то поменялось и я шёл уже вторым, хотя плёлся последним. Оказалось, что наш спутник натёр ногу кирзой и соответственно необходимо снизить скорость нашей прогулки. Впереди нас ждал небольшой привал на ключе, далее надо было пересеч ещё один ключ, а там и марь начиналась…
И вот мы на первом ключе. Перекур. «Худой» сходил в кущи и вынес коротенькую удочку из палки, лески и крючка с намотанными красными нитками. Отдает её мне и говорит, мол видишь чуть ниже ямка с корягой? Подкрадись к ней и тихонько из-за кустов кинь «мушку» на воду возле коряги. Я так и сделал. Высунув руку и кущей, кинул «мушку» на воду. Её понесло течением прямо над ветками, лежащей под водой коряги. Какая-то рыба шустро выскочила из коряги и дернула «мушку». От увиденного я даже растерялся и не успел подсечь. По крови полился рыбацкий азарт, и я вновь повторил бросок. Ситуация повторилась, и здесь я был уже во всеоружии. Подсёк. Рыбёха задергалась на крючке, переливаясь на солнце и отдавая фиолетовым, голубым, оранжевым, розовым оттенком. Красивая. Отцепив от крючка и взяв эту рыбу в руку, я был удивлён её силе.
— Худой!- крикнул я.
— Чё поймал? Тащи сюда. – ответил он.
— А чё за рыба?- спросил я
Это был хариус. Надо же, никогда не видел такой рыбы, да и название впервой на слуху. И название красиво! И рыба Красива! Азарт полностью охватил меня и я готов был остаться тут ещё, но путь тянул нас.
Километр за километром, тайга стала, как бы расступаться, впустив больше света, да и тропа будто стала натоптаннее, и вот она марь, именно такая, как на картинках: вдали виднелась синяя гора Хейсан, а от неё чередом и постепенно меняя высоты, тянулись хребтом безымянные сопки. Кусты голубики были повсюду. Синий цвет удачно вливался в зелень травы и чуть покрасневших листьев кустарников, на которых ягода и росла. Голубика среди «чуть подуставших» кривых берёз. Голубика среди таких же листвяков. Теперь уже был зимник, а не тропа, который тянулся на ту сторону мари, где стояли уже ровные берёзы, елки, редкие кедры. Солнечное голубое небо с большими облаками и эта красота придавали бодрости.
Я знал, что осталось идти совсем немного, всего лишь два с половиной киллометра. «Именно на той стороне мари и стоит пасека, а там и батя. По-любому что-нибудь да делает, наверно пчёлами занимается и даже не представляет, что его сейчас ожидает, возможно долгожданная встреча» -подумал я и как-то быстро зашагал, забыв о мужиках, что остались позади. И вправду эти последние 2,5 км были самыми тяжелыми. Несмотря на то, что стояла сухая погода — марь напиталась водой ещё с весны. То и дело я проваливался по пояс сначала одной ногой, затем и второй, тяжело вытаскивая первую. Иногда ловишь островок, где ступаешь, как на водяной подушке. Раскачиваясь, вроде идешь потихоньку, а потом снова островок заканчивается. И опять начинаешь проваливаться…