В Чурапче мы остановились, - увидели красивый памятник, решили сфоткаться. И уже сейчас, когда начал писать этот рассказ и погружаться в историю этих сёл по дороге, решил разобраться, что за памятник.



Это жееесть жестяная, дорогие мои читатели ! Если вкратце, то дело было так… Жили-были в Чурапчинском районе Якутии пять-с-половиной тыщ человек, или, как тогда принято было считать, 41 колхоз. Жили себе, не тужили. Выращивали себе разные зерновые культуры, коров доили, лошадок там пасли, и прочее. Сельским хозяйством занимались, кароч. Нуачо, места позволяют – луга, болотца, озерца, речушки, - благодать. Но случился 1941 год. Пришла война. А тут ещё и засуха в Якутии. Почесав что-то там себе, руководство страны приняло удивительное по своей рациональности решение – а отправим-ка мы этих горе-хлеборобов на Ледовитый окиян, рыбу ловить. Людей, которые всю жизнь пахали, сеяли, и пожинали «на юге», отправить ловить рыбу «на север». Сильно напоминает демотиватор с парой наших президентов – «медиков – в педиков»… Переселению подлежали все, целыми семьями. С собой можно было взять скот и не более пуда вещей, причём продукты на переезд туда включались. Ну, на пару тыщ километров севернее. Ну, с лугов, да покосов – в тундру. Ну, сеяли – теперь сети с рыбой таскать будете. Дело-то нехитрое…

«Людей заставили покинуть обжитые места, бросить всё и отправили в неизвестность. На чужбине их никто не ждал, никто не приготовил для них кров, тёплую одежду. Им приходилось жить где придётся, несмотря на холод и голод заниматься каторжным трудом. Со скотоводов и земледельцев, не имевших никакого опыта в промышленной добыче рыбы, строго требовали выполнения плана. Поэтому они вынуждены были сдавать государству даже ту рыбу, которую рассчитывали оставить для себя. В таких условиях более 2 тысяч переселенцев умерли от недоедания и болезней, от непосильной работы, а иногда просто от безысходности.» Это цитата Егора Борисова, бывшего губернатора и президента РС (Я), уроженца Чурапчи, кстати.
Или вот ещё. Тоже цитата…
Выехали из Чурапчи 1 сентября 1942 года и через 5 дней добрались до Нижнего Бестяха. С собой гнали скот, разрешали с собой взять вещей только 16 кг, включая съестные припасы…
На Нижнем Бестяхе в ожидании парохода находились до 13 сентября. 12 сентября умер брат Нюргун, заболел брат Егор. Получили «похоронку» на отца. 16 сентября прибыли в местность Сулар.
Первым делом похоронили умерших…
… З января 1943 года. У нас совсем кончились продукты, нет ни грамма муки и рыбы. Деду совсем плохо, скончался ночью. Перед смертью сказал: «Хотя мы все смертны и когда-нибудь все умрём, но так обидно, когда умираем преждевременно, в самом расцвете сил из-за разгильдяйства, плохой организации где-то в глуши… расставшись с любимой Чурапчой
…25 февраля 1943 года. Сегодня в нашу юрту пришёл Дима с сестрой и братом. У них все умерли…
…10 марта 1943 года. Недавно умерла наша ангел-хранительница бабушка. Братья Алексей и Михаил умерли сразу за бабушкой. Нас теперь в семье осталось только трое: я, старший брат Николай и мама…
…8 апреля 1943 года. Сегодня умерли двое маленьких сирот. Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, их не могли разъединить, так и закопали
…3 мая 1943 года. Умерла мама. Бросив семьи, убежали в Чурапчу председатель и бригадир…
…18 мая 1943 года. Умерли все. Осталась я одна, писать уже нет сил…
Дневник Тани Савичевой помните ? А это – дневник Майи Аргуновой, 10-летней девочки, которую переселили из Чурапчи вместе с семьёй на север. Вечер потратил на то, чтобы найти какие-то подтверждения физического существования этого дневника – не нашёл. Ну, сами подумайте, 10-летняя девочка из Чурапчи в 1942 году, а так складно пишет… Однако ж, дневник – дневником, а документы говорят о том, что за 2 года из переселенцев людей умерло больше, чем на фронте за тот же период. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…
А я ещё, видя в проносящихся мимо зарослях брошенные деревни, думал про себя: «Странно… Дома вроде нормальные, заборы, сараи… Почему люди уехали ?» Теперь стало понятно, почему уехали. И почему не вернулись – тоже стало понятно. Некому было возвращаться просто. Из 5 тыс. человек к концу войны в родные места вернулось около 100 человек…
Встречал, кстати, версию, что именно в этом районе Якутии русских почти не было, и именно это стало причиной переселения. Разбавить, типа, якутов хотели. Как, собственно, многие другие этносы в то время. Литва, Чечня, Ингушетия… Не хочу и не могу делать выводы. Просто пишу то, за что зацепилось моё внимание. Захотите – сами изучите вопрос.
А на этот памятник на фото я, почитав историю, начал смотреть как-то по-другому. И памятник этому страшному переселению есть не только в Чурапче, но и там, куда, собсно, чурапчинцев переселяли, - Кобяйский, Жиганский, Булунский улусы.
Даже с «вечным огнём»…


Ну а у нас по дороге Харбалы – 1-я и 2-я, Кыйы, Черкех (или Черкёх) с его музеем политической ссылки под открытым небом… Деревеньки эти пробегали мимо так часто, что всех и не упомнил. Что характерно, названия были то русские, то якутские. Видимо, якутские как были, так и остались, а потом, по мере заселения, называли своими названиями те, кто их, собственно, и основал…
«Цифра» шагает семимильными шагами ползёт по стране

Это не магазин, где грузинцы торгуют сандалями. Это Якутия!







Без приключений, переехав Алдан в районе Кескила (летом это можно сделать только на пароме), доходим до Хандыги. Всё серое, унылое, грязное и полуобвалившееся… И всё те же чадящие чёрным жирным угольным дымом, трубы котельных.